Не такой я человек, чтобы прикрываться ребенком. Обвиняемый в удержании сына дал показания в суде

Убийство отца, суицид матери, общение с решительными ребятами, находки ружья и наркотиков — о чем еще рассказал мужчина, забаррикадировавшийся в квартире с трехлетним сыном.

Ингодинский суд продолжает рассматривать уголовное дело Алексея Докина, которого обвиняют в незаконном лишении свободы ребенка, которого он, по версии следствия, вооружась обрезом, весной удерживал в квартире на Украинском бульваре, пока дверь не вскрыли сотрудники СОБР.

В суде уже озвучивались показания его бывшей супруги, ее матери и брата. Давать показания на заседании 4 октября он отказался, поэтому в суде были зачитаны его слова, записанные следователем весной, сразу после происшествия. Некоторые пояснения, особенно в части расхождения показаний, он дал, а также ответил на вопросы гособвинителя.

— Жил с бабушкой с 13 лет, так как мама покончила жизнь самоубийством, а отец злоупотреблял спиртным и был убит в 2006 году. Прошу бабушку, которой исполнилось 82 года, не допрашивать по уголовному делу, так как не хочу, чтобы она знала о произошедшем.

Алкоголем не злоупотребляю, выпиваю раз в месяц пиво, крепкие напитки не пью. Наркотики не употребляю и никогда не употреблял.

Хорошо окончил школу, получил два высших образования, работал на железной дороге в Чернышевске и Чите, затем в коммерческой фирме и затем зарегистрировался в качестве предпринимателя и открыл бизнес.

В 2009 году познакомился с Анастасией, завязались отношения, и стали вместе жить. Периодически ругались, конфликтовали, несколько раз позволял себе давать ей пощечины, но более ее не бил, тем более кулаками. Ругались по пустякам. Подозревал ее в изменах, хотя не ловил на этом.

Анастасия не провоцировала меня, не продолжала ссор, а впадала в это время в ступор.

С ее матерью общаюсь хорошо, серьезных конфликтов не было. Я ее уважаю. С братом не общаюсь, он хороший мужчина, ничего плохого про него сказать не могу.

Летом 2021 года у нас с Анастасией произошла бытовая ссора, причину не помню, она собрала вещи и уехала к матери, я пытался ее вернуть, но она подала на развод. Брак расторгли без моего присутствия. Через какое-то время она переехала в Читу, я освободил нашу квартиру на Украинском бульваре. Жилье я оставил Анастасии и сыну, вложенных в него денег мне было не жаль.

Я жил у друзей, а когда они переехали в другой дом, попросился пожить с Настей и сыном. Она пустила меня, и я был очень рад, так как надеялся, что мы сможем вернуть отношения. Я ее люблю и хочу быть с ней. Однако Настя ко мне охладела, считала себя свободной женщиной, никакой заботы ко мне не проявляла. Я из-за этого сильно бесился и ревновал, у нас возникали бытовые конфликты по причине отстраненности и холодности.

Жили мы вместе с сентября 2021 года. В последние дни апреля 2022 года постоянно ругались из-за мелочей. Вечером 29 апреля я вернулся домой и, не обнаружив еды, стал кричать, так как я пришел голодный, а она даже не смогла ничего приготовить. Настя обо мне не позаботилась, и меня это обидело. Снова она ко мне отнеслась холодно.

Вечером я ушел из дома к друзьям, написал Насте сообщение с извинениями. У друзей я выпил, ночью вернулся домой, но Анастасии с сыном дома не было. Утром 30 апреля я не пошел на работу. Около 15 часов пришла домой Настя с сыном, а также ее мама и брат. Родственники стали меня упрекать, что я ругаю Настю, говорили, что я не имею права жить в квартире, так как я Насте никто. Я только проснулся и не хотел с ними говорить.

Меня раздражало, что другие люди лезут в нашу жизнь, читают мне нотации, я тоже стал говорить с ними на повышенных тонах, говорил, что это мой дом и моя семья.

— Во время разговора с родственниками Насти мне на телефон пришло сообщение с суммой контракта, я пошел в гардеробную, чтобы посмотреть, есть ли у меня наличка. Настя матери и брату сказала, что там у меня ружье, те испугались. Брат меня схватил за грудки и стал выгонять из квартиры прямо в трусах.

Я разозлился, так как квартиру всегда считал своей, делал ремонт. Поэтому я взял кухонный нож, вернулся в прихожую и сказал брату и матери уходить, иначе им будет [нецензурная брань]. Ножом я хотел их напугать, не исключаю, что при демонстрации ножа мог махнуть в сторону брата, но не думаю, что нанес какое-то повреждение.

Сын спал в комнате на диване. Супруга или теща хотели его схватить на руки. В это время я держал нож, выхватил ребенка и взял его на руки. В это время брат вышел в подъезд и вызвал полицию. Теща же пыталась меня уговорить отдать ребенка. Я же считал, что сын должен жить дома, и сказал, что не отдам его. В это же время пошел в гардеробную, где хранился обрез ружья. Я показал его теще, сказал, чтобы она уходила, стрелять я не собирался, желал только напугать ее.

Теща испугалась и вышла. Тогда я закрыл дверь, чтобы никто не зашел, и мы с сыном пошли пить чай. Примерно через 30 минут пришли полицейские, просили открыть дверь, но я отказывался это делать, так как был обижен на родственников, видеть я никого не хотел. Я понимал, что меня выгонят, а сына заберут. Когда я отказал сотрудникам, то понял, что уже поздно. Мне стало всё равно на всю ситуацию. Далее я отказывался открывать дверь, думал — будь что будет. В это время ребенок играл, мы собирали мозаику, я знал, что с сыном меня разлучат, что долго его не увижу и хотел хотя бы немного последний раз с ним побыть.

Я понимаю, что ограничил свободу сына, ограничил его передвижение, но вреда я ему причинять не хотел. Этого бы не случилось никогда. Через дверь я говорил, чтобы сотрудники уходили, а если зайдут, то будет два трупа — мой и сына. Хотя я не планировал причинить вред ему или себе. Я хотел, чтобы все ушли и оставили нас в покое. В какой-то момент, уже ночью, сотрудники стали разрезать дверь пилой, сын испугался, плакал, я разобрал обрез по частям и бросил к входной двери.

Часть показаний Докин решил изменить, проконсультировавшись с адвокатом. Он отметил, что про развитие событий весной сказал верно, но признание вины его не устраивает. Весной мужчина полностью признал свою вину в лишении свободы своего сына, угрозе убийством теще и брату жены, раскаивался в содеянном и желал загладить вину. Сейчас вину признаёт лишь частично. Не признаёт вину в незаконном лишении свободы и покушении на убийство, согласен с обвинением в угрозах убийством и незаконном хранении оружия.

— Про удержание ребенка хотелось бы сказать, что это не так. Я просто был с сыном в квартире, где мы жили, где неоднократно находился с ним. Если каждый раз расценивать это как удержание или ограничение его свободы, то мне жизни не хватит, чтобы с этим разобраться. Я ни разу сына не удерживал, не бил, не ругал. Да, конфликт получился, но не было у меня цели насильно его удерживать. Мы просто находились в квартире, где жили. Родственники были по ту сторону двери, а мы с ним — по эту.

Да, теща хотела выйти с ребенком. И я не мог понять эту позицию: конфликт произошел между взрослыми людьми, а при чём здесь ребенок? Почему они сына, как какую-то игрушку берут и начинают таскать? Я был против этого и оставил его дома, потому что ему ничего не угрожало. К тому же ребенок был в полусонном состоянии, я считал, что это неправильно.

— Вы говорили про два трупа сотрудникам полиции?

— Я таких слов точно не помню. Мог их сказать, но не подразумевал, что причиню вред ребенку или себе. Я это говорил, чтобы сотрудники не заходили в квартиру. Возможно, я говорил про два трупа на основании того, что ружье двуствольное, у него два ствола. Сын со мной полностью был в безопасности.

— Почему не отдали сотрудникам полиции ребенка?

— Я уже был на эмоциях. Я предлагал позвать супругу и отдать ей ребенка, но ее не пустили, а сотрудников я не знаю и посчитал, что сына незнакомым людям отдать — это абсурд. Я не видел причины отдавать сына, потому что он был дома, в полном спокойствии, смотрел мультики и играл в игрушки. Зачем отдавать его в подъезд куда-то там? Для меня это было нелепо.

— Чем занимался ребенок на протяжении нескольких часов?

— Когда родственники покинули квартиру, я умылся и поставил чайник. Спросил сына, голоден ли он. Потом я включил ему мультфильмы, мы поиграли в игрушки, собирали мозаику и пазлы. Так время проводили. Поведение сына было нормальное. У нас вообще с ним хорошие отношения, когда я находился дома, он от меня не отлипал. Это может и супруга подтвердить.

— Сын просился выйти из квартиры, просился к маме?

— Нет. Он был сонный в самом начале, не видел и не понимал конфликт. Когда сотрудники просили его отдать, уже было поздно, он уже спал. Это происходило около 10 часов.

— Лицензии на оружие не имею и никогда не имел. Летом 2008 года на берегу реки Куэнга недалеко от Чернышевска нашел ружье. Приклад лежал в реке, поэтому частично сгнил. В стволе были два патрона. Так как мне нравится оружие, я решил его забрать себе и унес его в квартиру бабушки. Позже я отпилил ножовкой часть сгнившего приклада, оставив рукоятку наподобие пистолетной. Так как оружие было с трещинами, я не стрелял из него. Кроме Анастасии, про обрез никто не знал.

В тот момент, когда в квартиру входили сотрудники СОБР, я разложил обрез около входа, чтобы сотрудники поняли мои намерения, что я не собираюсь стрелять.

Патроны в детскую кровать не прятал, почему Анастасия их там нашла, пояснить не могу.

Обрез лежал в моей сумке в разобранном виде. При теще я оружие не собирал. Я его достал из сумки и то не сразу, потому что там барахло, провода, болты, гайки, и он зацепился. Я одной рукой держал ребенка, а другой доставал обрез, достал только ручку, она же женщина, не понимает, что там. Как говорится, взял на понт ее. Ножом ей я тоже не угрожал, а после того как брат Насти вышел из квартиры, оставил его на кухне. Я и обрез не хотел доставать, но видел, что они из-за него сильно переживали. Поэтому подумал: раз теща словесно меня не понимает, то достану, чтобы она ушла.

Я не мог одной рукой держать ребенка, второй держать обрез, а третьей махать ножом.

— Сотрудники СОБР говорили, что обрез был собран и был у вас в руке?

— Никакого оружия у меня не было. Вероятно, говорят так, чтобы оправдать свои действия по применению ко мне физической силы, хотя я никаких претензий к сотрудникам не имею по данному поводу.

— В связи с чем в крови обнаружено наркотическое средство (производное конопли. — Прим. ред.), если вы ранее говорили, что не употребляете и не употребляли наркотики? Также в сумке обнаружена головка от торцевого ключа с наркотическим веществом.

— За две недели до события я употреблял марихуану, где я ее приобрел и употреблял, говорить не желаю, никакие подробности не буду сообщать. Систематически наркотики я не употребляю, 30 апреля тоже не употреблял. Особенностью марихуаны является то, что она долго выводится из организма. Указанную головку от ключа нашел и оставил для использования в хозяйстве.

Про брата бывшей жены

— Отношений у нас не было, встречались случайно в основном у тещи. Я привык общаться с лицами мужского пола с такими твердыми, решительными ребятами, он таковым не является. Даже в этой ситуации для меня было бы ниже моего достоинства, неприемлемо оставить мать и сестру с неадекватным человеком с ножами.

— Когда начали пилить дверь, ребенок проснулся, соскочил с дивана. Я его успокоил, сказал, что соседи шумят, взял на руки, и он снова уснул. В момент, когда сотрудники входили, я держал его на руках и стоял в коридоре, так, чтобы его тело было в комнате, — на тот случай, что у сотрудников дернется рука и они выстрелят. Во второй руке у меня ничего не было. Оружие мое было около входной двери, на белом линолеуме, где его было хорошо видно.

— Вы сыном не прикрывались?

— Нет. Этого не было, я не такой человек, чтобы прикрываться ребенком.